про Жизнь

Едва рассвело Матрёна вбежала в мою каморку и натягивая валенок на правую ногу заорала:"Вставай дурень старый! Телега на рынок приехала - Жизнь раздают". Нехотя одевшись я поплёлся на рынок. Жизни мне в общем-то и не надо было, как вы понимаете, но всё-таки, не каждый день такая телега в ваш город заезжает. На рынке творилось столпотворение почище вавилонского. Вокруг рябого Фомы, раздававшего Жизнь и самой телеги и лошади в неё запряженной, толпились бабы, мужики, дети, а также невесть откуда взявшаяся молодежь. Этих я в нашем городе отродясь не видел, а тут на тебе - целая толпа; причём благодаря молодости, а может и ещё чему, удалось им прорваться к телеге ближе всех и стоя там, рядышком, что-то Фоме они горячо втолковывали, отбиваясь от наседавших на них бабок. Посмотреть на них было интересно и я стал пробираться поближе к раздающему, активно работая локтями. Высокий, носившй картуз и от-того похожий на студента парень, доказывал Фоме, что Жизнь надо раздавать не поровну, как всегда и во всех городах было, а по справедливости. Мол, старики и так долго прожили, им нужно кусок поменьше, а вот нам, молодым, нужны гарантии, что в годах своих мы когда нибудь с этими самыми стариками-то и сравняемся. Говорил он убедительно, и доводы приводил разные, но у Фомы, не любившего студентиков, ещё с тех времен, нашёлся безотказный аргумент. На очередной вопрос о справедливости (Нет, ну ты скажи - справедливо это или нет?! Ну ты скажи - справедливо? нет?! да!? Ну скажи-же!), Фома отвечал:"Ты прав. Несправедливо это. Только Жизнь нынче у меня не Продлевающая, а Возвращающая. Так что не обессудьте, делить будем по-честному, как вы и хотели." Народ заволновался пуще прежнего - новая Жизнь ведь не шутка. Кузьма-лодочник закричал:" А покажь-ка нам Жисть эту, может её и в руки-то взять нельзя!" Фома сдёрнул с телеги брезент и от глыбы Жизни по всей пощади разлилось сияние. Новая эта Жизнь была похожа на огромный кусок янтаря, который при столкновении с нашей, обыденной жизнью растекался маслом по всему, что его касалось. Фома продолжил: "Раздаю как и обещал, по-честному - старикам кусок побольше, молодым поменьше, детям до пятнадцати только с позволения родителей." Студенты от такой новости опешили, видно не ждали, что так дело для них обернётся. Картузник начал было возмущаться, но быстро осёкся и правильно, Фома не Пётр - от слова своего не откажется. Началась раздача. Каждый, кто получал этот заветный, скользкий, похожий на тающий лёд, кусок вдруг начитал безудержно хохотать, или, наоборот всхлипывать от подступившего к горлу счастья. На глаза мне попалась Матрёна. Держа в руках огромный, благо годы позволяли, кусок Жизни она прямо таки лучилась счастьем, глядя на то, как руки её от кистей и всё выше молодели на глазах. И вот уже старуха, с руками 30 летней женщины стояла передо мной. Она подняла глаза и увидела меня. И хотя мы стояли близко друг к другу, многолетняя привычка орать при разговоре со мной всё-же сказалась. Вздохнув поглубже она завопила:"А ты старый, чего стоишь! Тебе-уж поди лет-то за девяносто - иди бери подарочек, ещё столько-же проживешь! А то неровен час отдашь Богу душу (как всегда при этих словах я мысленно усмехнулся. "Э неет дорогая ты моя, никакие подарочки мне не нужны, я и так ещё сто лет проживу, а то и больше." Знала я, что ты дурак, но чтоб настолько даже не догадывалась, - и пока она это говорила обновляться начала уже и шея её, и было очень интересно узнать какой она была, тогда, в молодости... Какой-то новый шум отвлёк меня от созерцания этой метаморфозы. Мать троих детей, растившая их без отца, кусочек оставшийся от превращения сорокалетней крестьянской бабы в юную красавицу, дала подержать своему двухгодовалому ребёнку. И сейчас вся площадь уже смотрела, как уменьшается он постепенно, а мать шепчет ему:" Милый, я тебя опять рожу, вот отдохну немного, найду нам папу хорошего, и рожу! Обещаю тебе!" Ребёнок исчез. Фома что-то быстро писал в книжицу. Люди поникшие от увиденного и помолодевшие от подаренного, расходились по домам. Фома, раздавший последнее, задумчиво посмотрел на поредевшую изрядно толпу и еле слышно пробормотал: "Ну вот. Опять Ему плохие вести доставляю." Надо будет его утешить, когда он ко мне с докладом приедет.